2023 год объявлен Президентом России Годом педагога и наставника. Как правильно учить? Как научить учиться? Что важно донести до студента, а что пусть он найдет сам? Ответы на эти вопросы попытаются дать преподаватели НИЯУ МИФИ в серии интервью, которою мы открываем разговором с легендой нашего университета, любимцем студентов, профессором Владимиром Решетовым.
Владимир Решетов: «Все в мире взаимосвязано, и термодинамика неотделима от квантовой механики, оптики и психологии. Понимать, как устроен мир – не только полезно, но и красиво».
«Педагоги не мешали мне учиться»
– Владимир Николаевич, наверно, разговор о педагогике и наставничестве надо начинать с детства – какие у вас были учителя в школе, и чему они научили, кроме своего предмета?
– Начать, наверно, надо все же с родителей. Я рос в небольшом городке Рославле Смоленской области, в семье охотника и рыболова, где любили технику, а на чердаке и в сарае было много всякого такого барахла. Отец был железнодорожник, дядя – автомеханик и радиолюбитель, я с детства имел доступ к разного рода техническим устройствам. Как и все мальчишки, делал луки, рогатки и «поджиги» (это такой самодельный однозарядный пистолет), стрелял из всего, что мог найти или сделать сам. И гонял собак, конечно же.
В школе любил решать задачи в одно действие – учителя математики и физики заметили, что я быстро решаю в уме, и стали допускать до лабораторного оборудования, давать хорошие книжки. В старших классах я даже утащил домой школьный телескоп, чтобы смотреть на звезды по ночам… Дальше была стандартная траектория – кто хорошо решает задачи, тот попадает на городскую, областную и даже всесоюзную олимпиаду. По физике, химии и математике… В те годы я стал призером многих областных олимпиад.
Читал альманах «Хочу все знать», фантастику и научную литературу. Весной в 8 классе на перемене на заднем дворе школы у меня в руках взорвался баллончик от автосифона, начиненный самодельным дымным порохом и имитировавший ракету. Мне оторвало четыре фаланги на левой руке, и я попал в больницу на два месяца – сильно подвел свой родной город, так как не поехал на областную олимпиаду по всем трем предметам. Расстроился я не сильно и прямо в больнице начал самостоятельно изучать все подряд – как по школьной программе, так и просто из интереса.
– Чтобы в следующий раз сделать уже нормальную ракету?
– Нет, я не стал ее делать, но зато понял, где ошибся. В больнице было много свободного времени, и я начал читать серьезные книги по математике и физике. С этого момента моя судьба прибрела вполне четкие очертания – я перешел на «самообеспечение» и учителя мне стали не очень нужны. Это был ключевой момент. Как-то на вечере встречи выпускников нашей школы я поблагодарил моих педагогов за то, что они не мешали мне учиться. И они нисколько не обиделись – они отлично помнили, что учить меня грамматике и орфографии было совершенно бесполезно, зато по физике и математике мне категорически не хватало страниц школьных учебников.
Вспоминаю одну замечательную передачу, сильно подогревавшую во мне интерес к науке – «Очевидное-невероятное», вел которую С.П. Капица. Я всегда ее смотрел, слушал разные познавательные радиоэфиры для школьников, читал журнал «Квант» и учился в заочной физико-математической школе Физтеха. То есть опять-таки – учился без учителей: получаешь по почте задачник, пособие, методический материал и сам разбираешься. Закончив восьмилетку, я перешел в среднюю школу №3 и стал гораздо реже гонять собак.
– Вот они вздохнули-то радостно!
– Но обиделись отличницы в новой школе – ведь они перестали быть самыми умными в классе… В 9 классе на всесоюзной олимпиаде по физике меня заметили и пригласили в СУНЦ школу-интернат имени А.Н. Колмогорова при МГУ. Так я стал «ежом», поэтому всегда шучу, что если что-то и «ежу понятно», то это про меня и наши классы «Е» и «Ж» в интернате. А через год, с момента поступления в СУНЦ, закончились все переживания мамы на тему, как я попаду в институт с «тройкой» по русскому: я ей пообещал, что поеду на международную олимпиаду, и меня возьмут на Физтех без экзаменов. Так и случилось. Два месяца нас готовили к олимпиаде, и за это время мы неплохо изучили физику в объеме трех первых курсов МФТИ, потом было очень легко там учиться. На олимпиаде я занял призовое место, победителем стал мой коллега по команде Руслан Шарипов. В интернате было два учителя, очень сильно повлиявших на мою любовь к физике, математике, электронике и поэзии – Александр Рафаилович Зильберман и Александр Николаевич Земляков.
– А институтские преподаватели как-то повлияли на вас?
– На Физтехе было много замечательных преподавателей, отлично помню, например, наших первых математиков – Константина Аветисовича Бежанова и Маргариту Анатольевну Логинову, с которой мы крепко подружились за годы учебы. К тому же, я попал в институтскую газету «За науку!», где прошел отличную школу журналистики, беря интервью у аспирантов, деканов и академиков.
На Конференции по жидким кристаллам – фотография времен учебы на Физтехе
«Ученик – это факел, который надо зажечь»
– Когда вы начали преподавать сами?
– После аспирантуры Физтеха я остался в Акустическом институте им. Н.Н. Андреева, и если б не перестройка, работал бы там и сейчас, занимаясь акустооптикой. Я даже успел стать лауреатом Премии Ленинского комсомола за разработку волоконно-оптических и жидкокристаллических гидрофонов. Но в 1990-е годы у нас финансирование науки резко упало, а в высшей школе было чуть-чуть получше. В МИФИ образовалась вакансия по моему профилю, нужно было читать курс по измерительным преобразователям. Так в 1991 году я оказался в ядерном университете.
– Помните свою первую лекцию, волновались?
– Она была посвящена датчикам на жидких кристаллах, теме моей кандидатской диссертации. Меня слушали студенты и два преподавателя с 26-й кафедры – В.В. Немчинов и В.Г. Никитаев. Вердикт был короткий: «Подходит». Никакого специфического волнения я не испытывал: это было как выступление на конференции или защита НИОКР.
– Но на конференции сидят ваши коллеги, это другой уровень свободы для лектора… Разве нет?
– Я читал 3-му курсу, они уже много чего знали, поэтому проблем не было. И сейчас нет. Я исхожу из того, что студенты знают уже что-то, что позволяет им воспринимать мой материал. Лекции, которые я читал и читаю, достаточно разнообр азны – датчики и измерительные преобразователи, телекоммуникация, физика быстропротекающих процессов, методы и средства цифровой обработки сигналов, материаловедение, телевизионная техника, электроника и даже теория решения изобретательских задач. Мои занятия – это всегда конкретный вопрос и конкретный ответ, плюс максимально широкий взгляд на проблему со всех сторон.
– Это ваша методика подачи материала?
– Да. И студенты, как правило, мало что записывают на моих лекциях. Меня это не смущает. Есть такая старая шутка: «Высшее образование – это то, что остается, когда забываешь всё, чему тебя учили». Физтех объяснил мне простую вещь: математика – это язык науки, а физика и техника – это про думать и понимать.
– Передать знания – это задача преподавателя или это задача студента – их воспринять?
– Я жесткий сторонник позиции: что ученик – это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь. При этом я отлично понимаю, что все студенты уносят с моих занятий что-то свое, близкое и понятное именно им.
– Но вещество для «поджога» у него уже должно быть в голове, условно говоря?
– Не обязательно. Любая лекция – это маленькая «сказочка», в которой есть все: и преамбула, и драматургия, и намек – добрым молодцам урок. Я стараюсь за «пару» рассказать все, что надо, не растягивая на несколько недель. Современные теории памяти говорят нам, что запоминается только то, что имело эмоциональное подтверждение, неважно негативное или позитивное.
– Из этого многие сделали неправильный вывод, что вся информация должна приходить в виде развлечения, от которого ты получаешь удовольствие.
– Я сторонник того, чтобы получение знаний было связано с неожиданностью, с удивлением, поэтому ни одна лекция не обходится без какой-нибудь байки или шутки.
Владимир Решетов в Студенческом офисе МИФИ во время Соревнований по сопромату
«Где принимают экзамен по китайскому?»
– Чем вы удивляете студентов?
– Всегда показываю взаимосвязь разных предметов и явлений, показываю, как то, что вы изучаете «здесь», связано с тем, что происходит «там». Стараюсь дать образную, пусть и неточную картинку. Возьмем, к примеру, спонтанное и индуцированное излучение и лазеры. Представьте себе, что 1 сентября первоклашки стоят и прыгают от возбуждения, вдруг звучит команда «полундра!» и все разбежались в разные стороны – это спонтанное излучение. А вот если прибежал их друг и позвал «айда за мной, там конфеты дают», и все рванули туда – то это вынужденное (индуцированное) лазерное излучение, все фотоны полетели в одну сторону…
Я стараюсь, чтобы слушатели устанавливали ассоциативные связи между тем, что я говорю и тем, что у них уже есть в памяти. Сначала это могут быть и бытовые зарисовки, как в приведенном примере, а потом – с опорой на те курсы, которые они уже прошли. Если вопрос «чем удивляет Решетов?» вы зададите студентам, ответ будет короче: «Широчайшей эрудицией!»
Владимир Решетов с участниками росийско-индийской смены в Образовательном центре «Сириус»
– Это универсальный принцип для преподавания?
– Универсальный принцип – это научить студента учиться самому. Я работаю со старшими курсами, где они уже немного это умеют. И, как правило, уже принято решение, будут ли они заниматься наукой или пойдут «налево» после вуза – к таким я отношусь лояльно, и три балла поставлю только за то, что он пришел на экзамен. Студенты все это знают, это не секрет. А «пятерка» полагается тем, кто заинтересовался и сам что-то нашел, прочел, разобрался. В век интернета это несложно. Если же ему это не нужно и неинтересно, то запишет он лекцию в тетрадь или нет – ничего не изменится. Я вижу, что студенты могут вспомнить примерно 20-30% из того, что им читали мои коллеги, причем независимо от жесткости метода преподавания и подачи материала – обычный студент, сдав экзамены, уже ничего не помнит, я с этим сталкиваюсь постоянно. Поэтому, если кому-то в лекции что-то непонятно, он сам посмотрит в первоисточнике – выводить все формулы, которые нам могут понадобиться по теме лекции про конденсаторный микрофон на доске, бессмысленно.
– А что все-таки должно остаться в головах обязательно?
– Культура восприятия информации и работы с ней, отсутствие страха, готовность самому разобраться в каких-то вопросах. Как в старом анекдоте: «Сколько нужно времени, чтобы сдать экзамен по китайскому? На филфаке ответят «месяца два», а на Физтехе спросят «где принимают?». Вот эта ситуация («где принимают?») к 3-4 курсу у нормального студента должна быть уже сформирована. Поэтому я люблю давать вопросы по выбору. На контроле текущей успеваемости у меня студент может рассказать о любом преобразователе, который ему нравится, и при этом он не сообщает мне заранее, что он будет рассказывать. Можно выбрать вопрос и из моего списка – там их около 50, в том числе шуточные.
Владимир Решетов: «В моем списке экзаменационных вопросов есть и шуточные, например, такой: «Прокомментируйте высказывание: «Одни хотят понять, как устроен мир, других волнует, что такое жизнь, третьи мечтают о личном бессмертии, а мы, нанотехнологи, трудимся над тем, чтобы все это стало реальностью»»?
– И часто они дают правильный ответ, но не на тот вопрос?
– Да, постоянно такое происходит. Они сначала думают, что это «халява». Но когда начинают отвечать, выясняется, что это не так просто. Недавно одна девушка привела даже цитату из «Алхимика» Коэльо, но вылетела из контекста и в книге, и на экзамене… Тем не менее, я «тройки» ставлю очень редко, а «двойки» – никогда. За все годы преподавания в МИФИ я не поставил ни одной двойки. Студенты знают, что «тройка» у Решетова – это и есть «двойка». Они и «домашку» у меня не делают, мы все проходим в классе. С другой стороны, вопрос по выбору на экзамене – это и есть их большая домашняя работа.
«Дружу со студентами и учу их задавать вопросы»
– Насколько важно находить со студентом короткий контакт или лучше держать дистанцию? Обращаетесь ли вы к каким-то конкретным студентам, с вниманием слушающих вас?
– Конечно же, хочется, чтобы хотя бы один студент реагировал на то, что ты говоришь. В ковидные годы, когда все было онлайн и ни одного живого лица – читать в пустую стену экрана было очень неприятно. Я это умею делать, хотя бы потому, что много слов наговорил на телекамеру за свою жизнь. Меня это не смущает, но живая связь желательна – это вдохновляет. Кстати, я не только не поставил ни одной двойки, но и ни разу не прочел одну лекцию дважды – я не могу себе это позволить, даже когда читаю школьникам на очень «популярные» темы. У меня не получается одно и то же сказать два раза. Есть преподаватели, которые годами слово в слово повторяют свои лекции, у них эти нейронные связи отработаны, и они как по рельсам едут и не отклоняются. А поговорить со студентом они порой не могут… Я дружу со студентами, принимаю все меры для сокращения дистанции, рассказываю анекдоты. Я им говорю: вы находитесь в идеальных условиях – вы пришли туда, где люди получают зарплату за то, что отвечают на ваши вопросы. Поэтому студенты не боятся меня спрашивать, а я с удовольствием отвечаю, даже если вопрос может увести лекцию в сторону.
– Если отвлечься, не читать одинаковые лекции – это ведь удовольствие прежде всего для самого лектора? Ведь момент выработки мысли – самый интересный, такой ментальный квест.
– Однозначно! Помнить всё невозможно, а генерировать я могу бесконечно. Я действительно получаю удовольствие, читая лекции, студенты это видят, и надеюсь, это становится для них примером – как с чистого листа можно сгенерировать осмысленный текст. К слову, о генерации: я читаю курс по ТРИЗу, называю его в шутку «Лужу, паяю, ЭВМ починяю – основы научно-технического шпионажа», а официальное название – «Основы технического творчества и решения плохо определенных инженерных задач». Книжки по ТРИЗу я не очень люблю, они ничему не учат, лишь немного дисциплинируют и тренируют ум. Если переводить на доступный язык, то, скажем, сочинить 1 стихотворную строфу – это продуктивная идея, а вот сделать 4 строфы – это ТРИЗ. У тебя родилась идея (поэтическая или техническая – неважно), и ты можешь ее масштабировать, но учиться надо как первому, так и второму.
В Зондовой лаборатории НИЯУ МИФИ
– Какие навыки обучения вы студентам прививаете?
– Учу их задавать вопросы: ребята часто не умеют это делать, боятся показать свою некомпетентность и стесняются, поэтому надо их заставлять и воспитывать любопытство. Учу самостоятельно находить ответы на нетривиальные вопросы. Например, стоит подумать над задачкой вечером, и, даже если ночью ничего не приснится, к утру будет понятно, куда бежать и что читать. Я сам так живу. Как шутит моя теща, которая закончила МИФИ: «Как хорошо быть ученым – проснулся и уже на работе!»
Еще один важный навык мышления – распараллеливание деятельности, умение одновременно думать о разных вещах. Затем – умение связывать информацию: я вижу, что у них каждый курс лежит на своей «полочке», отдельно от всех других и стараюсь «вытащить» их знания с разных «полок» и связать их между собой.
– Фундаментальные науки все-таки предполагают широту кругозора?
– Конечно, но этим нигде не занимаются, это человек должен сделать с собой сам. Но кто-то должен дать толчок. Как раз тут часто именно научно-популярные лекции делают свое светлое дело.
– Как вы экзамены принимаете?
– Я всегда старюсь помочь студенту, задаю простые вопросы. Правда, в последнее время перестал это делать на государственных экзаменах, потому что, как оказалось, простой вопрос бывает еще хуже, чем сложный… Студент думает, что это задачка с подвохом и впадает в ступор, а уважаемая комиссия приходит в ужас от уровня познания выпускников. Ни в коем случае не валю на экзамене. Когда я вел лабораторные работы, у нас с Валерием Викторовичем Масленниковым, читающим курс по электронике, была «игра». Его любимая система допуска к лабораторной работе – это тесты: не прошел их, не допускаешься и остаешься не у дел на две недели. Например, приходит студент и говорит чушь (с точки зрения Масленникова). Я говорю «стоп, запятая», дополняю ответ студента своим комментарием, и чушь становится правдой. То есть, какой бы студент ни дал ответ, всегда его можно интерпретировать в позитивном ключе, добавить подробностей – и тут же проверить человека на понимание предмета. Масленников смеется и говорит: «Это Решетов ответил, а студент не ответил!» Но в электронике много таких ситуаций, когда можно поставить запятую в выражении «казнить нельзя помиловать» так, что даже неправильная схема заработает – это очень сложный предмет.
– Если студент спорит – как вы реагируете, щадите ли молодое самолюбие?
– Мое правило звучит так: «Учитель, научи ученика, чтоб было у кого потом учиться». Конечно, щажу, ведь я и сам не безгрешен. У меня есть пунктик, по которому я однозначно хуже любого взятого с улицы человека – не умею писать по-русски грамотно, хотя я когда-то даже был научно-техническим редактором журнала «Вокруг света». А по русскому всегда была «тройка».
«Студента надо уважать»
– Терпение – важное качество для педагога и наставника? Ты же должен подождать, пока студент научится?
– С дипломниками – да, нужно дать им время «въехать» в проблему и тематику. На экзамене проще: ты ставишь ему три бала и отпускаешь. Преподаватели иногда говорят так: «Мне через 3 минуты ответа понятно какую оценку я поставлю студенту, а оставшиеся 12 минут я трачу на то, чтобы доказать ему, что он ее заслуживает». Это моя позиция, но я-то читаю на старших курсах. А ведь есть такие преподаватели, кто ставит безжалостно «двойки» на первом курсе, мол, если ты не понимаешь азов высшей математики, не нужен ты здесь. Так он и пришел, чтобы понять, может он стать физиком и математиком или нет! И это не быстрый процесс, не за один семестр. Невозможно узнать, годится человек в инженеры или физики на основании того, как он освоил линейную алгебру. И ломают людям жизнь…
Владимир Решетов – победитель Всероссийской премии «За верность науке 2022» – и его команда
– Что бы вы посоветовали молодым людям, которые хотят связать свою жизнь с преподаванием?
– С моей точки зрения преподавателем таких вузов, как МИФИ, МФТИ и МГУ не может быть человек, не занимающийся научной деятельностью. Я вот доктор физико-математических наук, веду договорные темы, работаю в Троицке – делаю реальные научные исследования и разрабатываю научное оборудование. Конечно, многое зависит еще от вуза, где-то есть и такое, что он только преподает и больше ничего не делает. Но для вузов, где готовят «инженеров минус физиков», это невозможно.
– Иногда приходится слышать, что если ты преподаешь, то наукой заниматься некогда. Для пианиста, скажем, важен баланс левой и правой руки, а у ученого преподавание входит в баланс мышления?
– Надо разделять преподавание на младших и старших курсах. Половина моей преподавательской нагрузки – это дипломники и аспиранты. Дипломных работ у меня уже около ста, а аспирантов, которые успешно защитились, больше десяти, есть и доктора среди них. Для ситуации первых двух курсов, где дается математика и физика до ХХ века, – там действительно можно только преподавать. И много таких преподавателей, которые все ушли в обучение студентов и живут их потребностями. Но для старших курсов этого точно недостаточно: нельзя учить лазерной технике и не заниматься лазерными технологиями самому.
– Дайте, пожалуйста, какой-нибудь лайфхак для тех, кто задумывается о преподавании.
– Есть еще и такая старая шутка, которая не шутка на самом деле: «Если ты не можешь объяснить, чем ты занимаешься школьнику, то ты не понимаешь, чем ты занимаешься». А если можешь и делаешь это хорошо, то преподавания ты не избежишь. Если у тебя есть желание делиться своими знаниями, если ты готов работать с людьми, которые ничего пока не понимают, но радуются, поняв что-то – то тебе суждено быть учителем.
– Но ведь иногда просто жизнь заставляет заниматься преподаванием – как быть в таком случае ученому, чтобы реализоваться во «всей полноте комплектации»?
– Трудно только первый год. Надо не бояться повторить 56 раз то, что сказал – в разных вариациях, пока студент это не поймет. И, безусловно, уважать его – ведь сам ты тоже не сразу стал таким умным и все знающим. По-моему, в преподаватели надо идти только тем, кто не может не преподавать, кто считает, что он может чему-то научить людей и тем самым изменить будущее. Это «профессия дальнего действия», как сказано у Роберта Рождественского. Мы в ответе за то, что сделают с грядущим те, кого мы учим.
Владимир Николаевич Решетов – доктор физико-математических наук, профессор кафедры «Электронных измерительных систем» ЛаПлаз НИЯУ МИФИ и кафедры «Физики и химии наноструктур» НИУ МФТИ, ведущий научный сотрудник ФГБНУ ТИСНУМ, научный сотрудник ООО «Лазер АЙ». Постоянный гость «Российского Радиоуниверситета» (более 50 передач по актуальным проблемам современного естествознания и атомной энергетики в частности), научный консультант и эксперт научно-популярных передач на ТВ, участник и ведущий множества мероприятий Всероссийского фестиваля NAUKA 0+, «Открытой Лабораторной», общества «Знание» (финалист «Лиги Лекторов» 2021 года), форума «ПроеКТОриЯ» и образовательного центра «Сириус»; борец с антинаучными теориями и победитель шоу «Экстрасенсы против ученых».
