Профессор кафедры физики ядерных реакторов МИФИ Владимир Наумов, по воспоминаниям студентов, был преподавателем знающим, строгим, но никогда не придирался по мелочам. Возможно, потому, что точно знал – случиться в жизни может всякое. Он был совсем ребенком, когда поехал на летние каникулы к бабушке под Смоленск. Когда началась война. Когда фашисты угнали его на работы в Германию, где он стал остарбайтером.
Владимир Наумов в Штукенброке, недалеко от фабрики,
где работал в детстве вместе с другими пленными
Лето в деревне Одинцово под Смоленском, куда родители отправили на каникулы 9-летнего Володю Наумова и его старшую сестру Маю, сулило множество приключений. Дети предвкушали купание в реке, прогулки по лесу, игры с друзьями… Но случилась война. События развивались стремительно. Уже в конце июня 1941 года начались бомбардировки. А 16 июля, через три недели после начала войны, фашистские войска заняли Смоленск. Одинцово находилось всего в четырех километрах от города и попадало в зону боевых действий. Во время бомбардировок жители деревни прятались в самодельном укрытии, сооружать которое начали… дети, причем еще в мирное время. Дело было так: что москвич Володя рассказал своим двоюродным деревенским братьям Васе и Вите о столичном метро, и мальчишки, недолго думая, тут же начали в Одинцово строительство подземки – «выкопали яму метра два глубиной и погнали тоннель, естественно, в сторону Москвы». «Метро», казавшееся детской забавой, пригодилось. Когда бои докатились до Одинцово, взрослые слегка расширили тоннель, сделали перекрытие из досок, присыпали его землей, и получилось убежище.
«Итак, мы в убежище. Нас 11-12 человек, из них 7 детей от двух до пятнадцати лет. Бой идет почти над нашими головами. Непрерывный свист пуль, вой и грохот разрывающихся снарядов. Земля вздрагивает от разрывов. Грохочут немецкие танки. Один из них прошел прямо через наш окоп, чудом не похоронив нас под своими гусеницами», – пишет Владимир Наумов в «Сборнике воспоминаний преподавателей и сотрудников МИФИ – участников Великой Отечественной войны».
После ожесточенных сражений фронт ушел на восток. Начался отсчет двух долгих лет немецкой оккупации.
«Я хорошо помню мародерство немецких солдат и первые месяцы оккупации, голодную осень и зиму 1941 года, когда оладьи из мерзлой картошки, поджаренные на машинном масле, были необыкновенным деликатесом», – вспоминал Владимир Наумов.
Весной 1942 года похоронили одного из строителей «одинцовского метро» – Васю Половцева. А к концу лета 1943 года фронт вновь приблизился к Смоленску. Немцы начали готовиться к обороне, деревню Одинцово пересек противотанковый ров, в городе и его окрестностях начали взрывать здания – сначала крупные промышленные предприятия, затем жилые дома. 22 сентября, за три дня до освобождения Смоленска Советской Армией, фашисты сожгли Одинцово, а жителей деревни угнали на запад.
«Наша колонна движется по обочине Минского шоссе. В день проходим 30-40 километров. Ночуем под открытым небом. Куда нас гонят – неизвестно», – так описывает эти страшные дни Владимир Наумов.
Пленников пригнали в город Зост, расположенный на западе Германии. Пометили нашивками с надписью ost – клеймом восточных рабочих, остарбайтеров. Поселили в бараках в лагере за колючей проволокой. В центре лагеря – площадь, куда пленные обязаны выходить по сигналу колокола. По сути, лагерь в Зосте был невольничьим рынком. Время от времени сюда приезжают покупатели бесплатной рабочей силы. Каждый раз на площадь выставляется весь живой товар. Немцы-покупатели в сопровождении охранников проходят перед рядами восточных рабов, выбирая наиболее крепких и здоровых. Пленники из деревни Одинцово спросом не пользуются, слишком изможденные и слабые, к тому же большинство из них – дети. Но, когда мужчин в лагере уже не остается, доходит очередь и до детей.
В 11 лет Володя Наумов оказался на текстильной фабрике Бляйхе в поселке Браквеле, предместье города Билефельда. На территории фабрики был расположен лагерь советских военнопленных, Шталаг-326. Быт рабочих мало отличался от быта военнопленных – трехэтажные нары, стол из струганных досок, две скамейки, железная печка – вот и весь интерьер. Еда один раз в день – жидкий суп из брюквы. Работа – до изнеможения. Наказания – строжайшие, за малейшую провинность пленных отправляли в Шталаг, лагерь строгого режима, откуда не возвращались.
В апреле 1945 года в Билефельд вошли американские войска. Оставшихся в живых военнопленных и восточных рабочих разместили в большом лагере Августдорф. Здесь они ожидали возвращения на Родину.
«17 сентября мы с сестрой вернулись в Москву, и после более чем четырехлетней разлуки встретились с родителями. Так закончилось мое первое «путешествие» в Германию», – рассказывал Владимир Наумов.
Академический мужской хор МИФИ у памятника в Штукенброке в 2010 году
В Западной Германии, в Вестфалии, есть маленький городок Штукенброк. Известность ему принесло соседство с бывшим лагерем уничтожения советских пленных – Шталагом-326. Таких лагерей на территории Германии было несколько десятков. Возможно, Шталаг-326 был даже не самым крупным. Но именно он символизирует для немцев страдания советских военнопленных, навсегда оставшихся в земле Германии. В течение трех лет здесь ежедневно умирали от голода 10-15 узников. Рядом с лагерем – кладбище, на котором похоронено 65 000 человек, погибших в Шталаге.
Освободившие Штукенброк американские военные обнаружили там около 9000 узников, изможденных до крайности, жадно евших даже черствые хлебные корки и рассыпавшуюся по грязной дороге муку. Но среди едва живых, только что освобожденных пленных нашлась группа энтузиастов, которые решили увековечить память своих боевых товарищей. 2 мая 1945 года, за неделю до Победы, когда еще шли бои под Берлином, в присутствии тысяч бывших пленных и восточных рабочих, среди которых был и мальчик Володя Наумов, состоялось торжественное открытие мемориала в Штукенброке. А чуть позже немецкие активисты организовали общество «Цветы для Штукенброка». С тех пор ежегодно в первую субботу сентября у братских могил советских солдат проходят митинги в память о жертвах фашизма, против милитаризации Германии.
Через много лет Владимир Наумов, окончивший школу с золотой медалью, получивший престижную профессию, ставший профессором университета, привез в Штукенброк Академический мужской хор МИФИ. Над могилами русских солдат зазвучали русские песни. У монументов выросли горы цветов.
Владимир Наумов с внуком Иваном Залужным
на митинге в память о жертвах Шталага-326
На одном из мемориальных сооружений – православный крест, рядом с ним две стелы с надписями на русском и немецком языках: «Здесь покоятся советские жертвы войны, умершие в 1941-1945 годах вдали от Родины. Вспоминайте об их страданиях и смерти, заботьтесь вы, живущие еще, о сохранении мира между людьми, мира между народами».
Владимир Наумов мечтал, чтобы этот призыв дошел до сердец всех людей, особенно молодых, чтобы они имели не только возможность, но и моральное право принести свои цветы к братским могилам Штукенброка.
